Сцена вторая
Игла первой приходит в себя. Видно, что она очень сильно напугана и обращается ко всем шепотом
Игла. Что это было?
Алла тоже приходит в себя и ей так же страшно. Она оглядывается по сторонам, пытаясь понять, что сейчас со всеми произошло.
Алла. Не знаю…
Бекас, морщась, массирует свои руки, ноги, тело вообще. Видно, что ему досталось больше всех. Страха он особого не испытывает, но то состояние, которое ему пришлось пережить вместе со всеми, вызывает у него нешуточную тревогу
Бекас. Вот и мне непонятно, что это было. Только точно - приятного мало.
Юрий внимательно с удивлением рассматривает себя. Он, оказывается, на своих двух ногах. Костыли ему теперь абсолютно не нужны. Тем не менее, Юрий не выпускает их из рук, робко пробуя ходить самостоятельно на своих ногах. Ему это очень даже нравится и в то же время как бы забавляет
Юрий. Надо же! Просто чудеса в решете! Да! Клетка - это сила!
Юрий с радостью выбрасывает свои костыли за территорию клетки. И только Бикса все так же остается совершенно отрешенной от всего, что вокруг нее происходит. Она по-прежнему сама в себе.
Кислый после пережитого очень потрясен и находится в глубочайшей задумчивости. Для себя он уже понял, что мертв, и знает, что погиб страшной смертью. И что в клетке он, по-видимому, находится не зря, как впрочем, и все остальные. Ему не страшно. Просто немного печально оттого, что жизнь его оборвалась как-то нелепо и страшно, так и не начавшись. Он уже понял, что утверждение Юрия совершенно справедливо: люди, которые его окружают, мертвы, так же, как и он сам. Клетка - это всего лишь переходный этап, как для него, так и для всех остальных. И это знание позволяет ему смотреть на окружающих с грустной улыбкой. Бекас не обращая внимания на радость Юрия
Бекас. (не обращая внимания на радость Юрия) Меня так заломали, что я чуть от боли не уделался. А когда я попытался сопротивляться, меня просто раздавили. Такое ощущение, что за один только раз пережил пару сотен ломок. Боль просто супер адская! Пытался орать, но было такое чувство, что орать-то и нечем, будто у меня рта нет. Кричать нечем, а боль адская! Чушь какая-то.
Алла. Странно все это. Странно и страшно! Физической боли я не испытывала, а вот морально меня сейчас просто раздавили. Жуткое, невыносимое горе будто переполнило меня всю. Боль, холодная боль лютого безысходного одиночества разрывает душу на части. Моя душа…
Игла. (передразнивает Аллу, перебивая ее на полуслове) Моя душа… Моя душа…
И уже зло с натиском.
Игла. А у тебя когда-нибудь все тело выворачивали наизнанку? А тебе выкручивали кости, при этом ломая их? Да знаешь ли ты вообще, что такое кумар? Вот когда тебя от боли всю корежит и жить не хочется, только тогда и понимаешь, что такое истинная боль!
Алла (грустно улыбаясь, обращается к Игле, как к маленькому ребенку) Деточка! Какое счастье, что ты не знаешь, как может болеть душа.
Алла. (спохватываясь) Какой ужас! Господи, какой ужас, что ты не знаешь, как умеет болеть душа! Как же ты жила все это время? Бедная, бедная девочка! Как же мы вас обездолили и осиротили своей суетой, если ты так и не узнала, как может болеть душа!
Алла (задумчиво и чуть печально) Душевная боль - самая лютая боль на земле. Когда у человека болит душа, то солнце становится черным, а мир вокруг серым. Для тебя перестают существовать дни. Они просто становятся сплошной непроглядной ночью. У меня первый раз так было, когда я год назад узнала, что моя дочь наркоманка. Ну, да ничего. Устояла. Справились. Лечила ее сама, и, как мне казалось, даже успешно. Только все зря. Три месяца назад она пропала. Просто взяла и исчезла. Искали долго и нашли, когда стаял снег. Оттаяла моя девочка. Изуродованная, почти раздетая…. Экспертиза установила, что от передозировки…. Страшно вспомнить, какой ужас мне тогда пришлось пережить. Душа просто оцепенела
Алла замолкает, думая о чем-то своем. Потом как бы спохватывается и продолжает.
Алла. Но то, что я испытала сейчас, гораздо ужасней. И это невозможно описать словами. Это во стократ, нет, в тысячу раз страшнее. Мою душу с неимоверной силой очень медленно будто бы размалывали и перемешивали со всей грязью мира. Такого и врагу не пожелаешь. При всем при этом я себя ощущала просто куклой-марионеткой, которой управляют и управляют зло, с расчетом.
Бекас. (со злостью, но с оглядкой) Хотел бы я знать, кто этот кукловод?
Юрий. (с долей иронии) Ну, и что бы ты сделал? Морду, что ли, набил бы?
Бекас трет руками свое лицо.
Бекас. (задумчиво, не обращая внимания на иронию Юрия) Может быть… Может быть…. Только сейчас не это важно. Важней всего, как мне кажется, понять, что это за место такое окаянное? И как мы все здесь оказались? А для этого, как мне опять же кажется, надо хоть кому-то вспомнить, как он здесь оказался? Или хотя бы попытайтесь вспомнить, что делал каждый из нас, перед тем, как очутился здесь?
Бекас. (мотнув головой в сторону Юрия) То, что здесь сейчас прогундело это чмо, ну, насчет того, что мы все здесь - жмурики, это еще не есть факт.
Игла. (очень ехидно и ехидно) Что, Бекасик, самому-то вспомнить слабо? Или мозги без дозы совсем усохли? Ширки просят?
Бекас. (зло) Да провались ты со своим ширевом! Хотя, если честно, сейчас бы не помешало. Только, где взять-то? Одно слово-клетка…
Бекас. (пробуя клетку на прочность) Прочная, тварь! Такую и автогеном не сразу одолеешь!
Бекас. (в отчаянии обращаясь ко всем) Заразы! Ну, вспомните хоть кто-нибудь, как и когда вы в этой долбаной клетке оказались?
Игла. (с раздражением) Сам ты - зараза! Тебе надо, вот и вспоминай.
Бекас. (как бы примирительно) Да, я уже пытался хоть что-то вспомнить, но не могу. Клинит меня. Впору, вон, башкой о прутья биться! Хорошо помню, как хату бомбанули с Колькой Крахом. Помню, как сварились.… И все. Сплошной атас! Такое чувство, что на этом моя жизнь просто оборвалась.
Наконец-то, Кислый, до этого просто наблюдавший за своими сотоварищами, решил прояснить ситуацию.
Кислый. Успокойся, Бекас, не ори, блин. Я, кажется, знаю, где мы, а верней кто мы.
Бекас. Ну, и кто же мы, по-твоему? Только про покойников нам уши не три, не надо. Нам об этом вот это чмо доложило уже.
Бекас вновь кивает в сторону Юрия. И только теперь он замечает, что Юрий без костылей и на своих двоих. Бекас удивлен.
Бекас. Черт! Откуда это у тебя?
Юрий. Что, «откуда»?
Бекас. Да вон, ноги!
Юрий. (спокойно, без каких-либо эмоций) Нога-то? Это клетка, Бекас, клетка. И понять ее нам, своим умишком, не дано. Я вот сам удивлен, за какие такие заслуги мне ногу-то вернули? Пивом да табаком убивал себя лет тридцать и вот тебе, пожалуйста, снова с ногой.
Бекас. Везет же кретинам! Здесь кого-то в лепешку растирают. Хребты да кости с хрустом ломают. А у некоторых ноги растут! Что за хрень такая? Ничего не понимаю…
Алла. (немного с раздражением, обращаясь к Бекасу) Помолчи. Не можешь понять, так помолчи, дай другим разъяснить ситуацию (кивая Кислому) Так, говори, что ты вспомнил? Где мы? Кто мы?
Кислый. (спокойно) Мы-то, ёлочки-зёлёные? Покойники!
Все с удивлением и испугом уставились на Кислого.
Кислый. Чего пялитесь? Удивлены? Я не оговорился, и Юрий не соврал. Мы все здесь - покойники. По крайней мере, о себе я точно знаю, что это так. А о вас могу только догадываться, ясна бляха, а догадка моя такая – раз я, так сказать, «зажмурился» и Юрий дуба дал, то и вы все – мертвее всех жмуров! Блин…
Игла на гране истерики.
Игла. Что ты несешь? Что несешь, пьянь ты кучемарная? Сперва эта пивнючная зануда…
Она кивает на Юрия. И обращается ко всем, пытаясь как бы успокоить и убедить себя в том, что все еще не так, как об этом говорят Юрий и Кислый.
Игла. Да он… Да они… Пока мы здесь уши друг другу терли, сговорились. Зенки-то свои бесстыжие залили под самое «не могу» и сговорились. Кисленький, миленький, ну скажи, что ты пошутил. Ведь ты, правда, пошутил?
Кислый. (немного обиженно, но абсолютно спокойно) Сама ты, блин, обколота, обкурена, а я трезв! Трезв до такой степени, ёлочки-зёлёные, что самому тошно. Лучше бы мне в стельку ужраться, чем знать, что я сдох, и сдох лютой смертью. Впрочем, у меня такое ощущение, будто я на собственных поминках, а вы почитатели моих так и нераскрывшихся талантов.
Кислый. (дурачась) Господа, доступ к телу безвременно почившего в Бозе, открыт! Прошу прощаться, господа. Только не надо слез, покойный их при жизни не любил.
Алла, наблюдая как ломает комедию Кислый, что-то про себя вспоминает.
Алла. А ведь этот молодой человек и Юра, по всей видимости, правы. Мы, очевидно, все здесь - покойники.
Бекас. (с возмущением) Ты-то что, дура-баба, несешь ?
Алла. (твердо уверовав в свою правоту, без обиды) Я - не баба, и не дура. А зовут меня - Алла Сергеевна. А, так как мы здесь все на правах покойников и таким образом как бы уравнялись, то можно просто Алла.
Алла. (обращаясь непосредственно к Бекасу) Ты же только что сам просил кого-нибудь вспомнить, как он здесь оказался. Просил? Вот я и вспомнила!
Алла. (ни к кому не обращаясь, как бы сама себе) По-первости, как дочку-то я похоронила, запила с горя. Страшно запила. Пропилась в дым. Из мебели одна панцирная сетка на четырех кирпичах и больше ничего. Из одежды только халатик и остался, да и тот застиранный на сто рядов да замызганный. Короче - край! Сижу я на полу, стакан в руке. С жизнью, значит, прощаюсь. И тут, как ушат воды холодной на меня кто вылил! Что же это, думаю, получается? Дочь мою наркотой убили, меня вот – алкоголем, а та тварь, что на нашей смерти жирует, будет жить дальше? Справедливо ли это? Нет, не справедливо! А раз так, то не бывать этому! Если и уходить из жизни, то только вместе с этой тварью. Для начала решаю для себя, что надо найти эту сволочь, которая смерть людям несет, и ее раздавить, как гниду, А потом…. Впрочем, о том, что потом будет, я уже и не думала. Главное, цель у меня появилась. Я даже протрезвела как-то сразу. В общем, как я ее искала да как приводила свой материнский приговор в действие, это уже неинтересно. Что-то вдруг страшно мне стало вспоминать все это. Только одно вам могу сказать с полной уверенностью, что раздавила я эту гниду!
Алла снова замолкает и задумывается о чем-то своем. Все с изумлением смотрят на Аллу, не решаясь беспокоить ее. Кислый неожиданно для самого себя обращается к Алле.
Кислый. Ё моё, и кого ты? И как ты….Того… В натуре…
Ему почему-то страшно произнести слово – убила…
Бекас. И кого ж ты грохнула? Если, конечно, не секрет.
Алла. (как бы приходя в себя) А?.. Что?..Грохнула?.. Точно ты подметил, именно так, грохнула. А грохнула я цыганку Розу. Маму-Розу, как ее наркоманы звали.
Алла с удовольствием произносит слово «грохнула». Оно ей, видимо, нравится.
Алла. Да, грохнула. Именно так, именно так.. Грохнула…
Алла. (как бы спохватываясь) Только, сдается мне, и она меня зацепила. Я ведь, когда уже в дверь выходить собралась, ну после того, как грохнула ее, звук выстрела слышала и потом ощутила сильный толчок в спину. А окончательно-то в себя я уже здесь пришла, среди вас.
Алла. (вновь задумчиво) Вот и выходит, что и я, и все мы здесь чистейшей воды – покойники.
Как только Алла начинает говорить, Бикса приходит в себя и очень внимательно слушает ее. Известие о том, что Алла убила цыганку Розу, приводит ее в изумление.
Бикса. (как бы не веря своим ушам) Ты убила маму Розу? Ты смогла убить эту тварь?!
Алла. (спокойно) Получается так…
Алла не успевает договорить. Бикса, почти сбивая ее с ног, бросается к ней. Обнимает и целует ее. Радость ее какая-то горячечная.
Бикса. Миленькая!.. Хорошенькая!.. Я знала, знала, что обязательно хоть кто-то, хоть когда-нибудь….
Она рыдает, не в силах еще что-то говорить. Слезы ее очищающие, снимающие огромное психологическое напряжение. Алла пытается ее успокоить. И пока идет это действие Кислый обращается к Бекасу с Иглой.
Кислый. Господа, да что с вами? На вас лица нет! Будто не цыганку какую-то мочканули, а лично вас пыльным мешком пришибли.
Бекас и Игла после сообщения Аллы, находятся, в каком-то нервном оцепенении, не обращают внимания на Кислого.
Бекас. (приходит в себя, крутя пальцем у виска) Тетка, а ты не того, разом? Ведь, чтобы маму-Розу завалить, это такие мозги иметь надо!
Юрий. Да кто она вообще, эта ваша Роза?
Юрий. (что-то вспомнив) Постой-постой…Это не та ли тварь, что цыган крышевала?
Игла. (почему-то шепотом) Да, да, это про нее. Бо-о-ольшая сволочь была! Многих в жутком страхе держала…. Даже не верится… Чтобы какая-то тетка и Розу того…
Юрий. (с неподдельным уважением) Уважаю! Большого мужества поступок!
Алла, успокаивая Биксу, смотрит на Юрия, будто видит его впервые.
Алла. Не согласно я с вами, Юрий Павлович. Мой поступок продиктован не мужеством, а скорей отчаяньем. Ну вот, грохнула я ее, а что дальше?
Юрий. (с удивлением) Как это, что? Если каждый родитель, потерявший из-за наркотика ребенка, повторит ваш поступок, то…
Алла. (перебивая его) Нет, дорогой мой, этот поступок - не пример для подражания. Я это поняла только сейчас, в этой самой клетке.
Юрий. (пытаясь отстоять свою точку зрения) Ну, как же так, Алла? Если каждый пострадавший от наркотиков, повторив ваш поступок, прижмет хвост хотя бы одной наркоманской сволочи, то и наркомания пойдет на убыль. Это же ясно!
Алла. Кому ясно? Вам? Мне? Или вот этим ребятам? Нет, ничего здесь не ясно! Надо не так. Надо как-то по-другому. Я это хорошо понимаю, но, увы, пока еще не могу объяснить. Но чувствую, что ответ где-то рядом, и именно здесь, в этой самой посмертной клетке, мне… Нет, не только мне, а всем нам полностью откроется, как и что надо сделать, чтобы люди перестали жить в страхе. Нам осталось только подождать.
Юрий. (заражаясь убежденностью Аллы) Может, ты и права. Может, и права. Поживем-увидим.
Бекас. (ехидно Юрию) Ха! Впервые вижу покойника, который надеется еще пожить, чтобы что-то увидеть.
Юрий. Тут ты, Бекас, прав полностью. Нам с вами, господа покойники, осталось только ждать. Так что, подождем и узнаем.
Игла. (нервно) Хотелось бы поскорей узнать, какая хрень нас всех здесь ожидает.
Ее слова остаются без внимания. Алла и Бикса поглощены друг другом и ничего не замечают.
Бикса. Алла, я не наркоманка, нет! Я не наркоманка! Я…я…никогда ею не была. Я просто его любила! Я любила…. Любила первый раз чисто, нежно…. Я ему верила, своему Колечке.
Вдруг зло, без слез.
Бикса. Какая я – дура! Господи, какая дура….
И снова слезы, и снова взахлеб.
Бикса. Аллочка, миленькая! Не слушай, не слушай меня…. Я любила, но я не знала, что мой Коля, мой Коленька – наркоман. Я же не знала! Я этого не знала…
И снова зло, но обращаясь уже к Бекасу и Игле.
Бикса. А, если бы и знала, то все равно любила бы. Слышите, вы? Все равно бы любила….
Игла. Ну, и дура. Сколько он таких, как ты, на иглу загнал и не счесть.
Бекас. (немного с восхищением) Да, Колян это умел. До сих пор понять не могу, что девки-дуры в нем находили, чем он их брал?
Бикса. (со слезами Алле) Коля мне сказал, что ему плохо! Что ему очень плохо! Что он умирает. Что сейчас его начнет ломать, а это страшно! И еще он сказал, что его может спасти только доза. Всего один чек, один паршивый чек! И этот чек есть у его друга Бекаса. Но Бекас отдаст дозу только в том случае, если я… Если я….
Бикса, не договорив, на мгновение замолкает.
Бекас. Умел, умел Колян жалостью девкам-то своим уши натереть. И как лихо-то у него всегда получалось.
Бекас. (передразнивая Коляна) Ох, плохо мне. Ах, погибаю…
Бекас. (обращаясь к Игле) Дуры, какие же вы все - дуры.
Бикса ничего не слышит. Она погружена в свое горе, снова рыдает и снова в захлеб.
Бикса. Я не хотела…. Я не хотела этого. Но Коле, моему Коле было плохо! Я видела, ну, я же видела, что он помирает! И я пошла… Я пошла к Бекасу….
Бекас. (кивая на Биксу) И эта туда же.
Бекас. (передразнивая) Люблю. Жить не могу… Моему Коленьке плохо…
Зло плюется. Бикса, словно услышав фразу Бекаса, с ненавистью обращается к нему.
Бикса. Я пошла к этой твари…
И вновь к Алле, но со злым сарказмом уже к самой себе.
Бикса. Зачем, ну зачем я туда пошла…. Он, эта тварь, меня встретил. Встретил как-то очень ласково, как-то сладко - приветливо. Аллочка, миленькая, мне бы тогда это заметить, тогда бы сообразить. Но…. Но Коленька… Мой Коля меня ждал, а ему было плохо! Ты понимаешь?! Очень плохо. И мне надо было любой ценой добыть эту проклятую дозу…. Любой ценой…
Бикса утирает свои слезы как-то по детски, ладошками, и продолжает, но уже холодно и спокойно, как будто рассказ ее совершенно не касается и все дальнейшее происходило не с ней
Бикса. Любой ценой…. Эта гнида сказала, что дяденька сегодня добрый и больно не сделает. И что дозу своему корешу, конечно же, даст. Без проблем. Только надо быть послушной. Просто послушной паинькой и ничего плохого не произойдет. А чтобы не было больно и страшно, надо всего лишь сделать один единственный укольчик. Нет, нет, это не героин! Это всего лишь смывочка. А к этому не привыкают. И я согласилась. Дура …. Дебилка…. Что было потом?
Бикса снова на мгновенье задумалась.
Игла. (Бекасу) Ты что, ей полную дозу вкатил?
Бекас. (криво ухмыляясь) А то! Для хорошего дела чего не пожалеешь? А для такой герлы, тем более.
Кислый. Стойте, стойте, ёлочки-зелёные…. Я что-то слабо в тему въезжаю. Так вы что, ё мое? Ее спецом на иглу сажаете? Если это так, а это точно так, я чувствую, то вы не просто сволочи. Вы - нелюди. Мрази вы! Жаль, что раньше я вас не знал. Блин, ёлочки-зеленые…
Игла. А ты бы вообще молчал, алконавт гребаный. Покойник недоделанный!
Бекас. Вот, вот! Коль ласты свернул, то и языком меньше булькай.
Кислый. Да! Жаль, что только сейчас вас, гниды, узнал, а не при жизни. Точно обоим кердык бы организовал. Теперь толку-то нет. Вы, как и я, дохлее церковной крысы. Вот, когда начинаю жалеть, что пил…. Да поздно! Ё мое.
Бекас. Ты-то чего взвился? Тебя-то с какого боку наши дела тревожат?
И вдруг догадывается.
Бекас. А ты, случайно, не того? Не втюрился ли в нашу Биксочку? Ну, дела! Первый раз вижу влюбленного покойника. Обхохочешься!..
Кислый. (без обиды и злобы) Может, и втюрился. Только тебя это мало касается. Хотя ты, наверное, прав, нет ничего смешней, блин, чем влюбленный покойник.
Бикса ничего не слышит и продолжает с легкой иронией.
Бикса. А я и не помню, что было потом…. Помню, что после укола наступило какое-то безразличие ко всему, что со мной происходит. Было такое ощущение, что это не я, а совершенно не знакомый мне человек. Бекас велел мне раздеться, и я покорно, будто загипнотизированная, разделась. Он довольный ушел, а вместо него пришел какой-то мужик. А дальше? Что было дальше?
Бикса трет руками виски, пытаясь вспомнить, и не может.
Бикса. Ну, не помню я, не помню, что было дальше! Да это и неважно. Я ведь спасала своего Коленьку. Я ведь спасала свою любовь. Дозу мне Бекас дал, и я, этот чертов героин, принесла Коле. Как он обрадовался! Как он меня благодарил! Я была на седьмом небе от счастья. А дальше? Все было как всегда, мой Коля меня провожал, и мы с ним целовались в подъезде, и мне было хорошо, очень хорошо и спокойно.. А утром…
Она на мгновенье ушла в себя и тяжело вздохнула.
Бикса. А утром все повторилось, и ему вновь было плохо, и он снова помирал, и опять нужна была доза. Эта проклятая доза… А где взять, я уже знала.
Спохватывается и продолжает, но уже без слез.
Бикса. Лишь сейчас я хорошо осознаю и понимаю, что все еще можно было изменить, исправить, что-то сделать по другому.. Но я не могла, я спасала свою любовь….
Кислый. (не выдерживая) Нашла, кого спасать, ёлочки-зелйные. Он же тебя к игле тащил, дура!
Бикса. (с ненавистью) Этот гад меня даже слушать не стал. Обозвал шлюхой и чуть с лестницы не спустил. А во дворе меня уже ждала еще одна тварь. Игла. Иголочка… Она меня, как могла, успокоила. Сказала, что все мужики - сволочи, и что у них только одно на уме, что с этими тварями по-хорошему нельзя. Но переживать не надо, есть еще на свете женская солидарность, и мы вместе найдем способ решить любую проблему. И тут она предложила мне уколоться.
Как красиво эта тварь расписывала, что я испытаю блаженство и восторг, и что с первого раза не привыкают, но, что именно этот укольчик позволит мне успокоиться и уже потом сами собой решатся наши с Колей проблемы. И я ей поверила. Я согласилась. Господи! Какая же я, все-таки, дура. Мне бы просто взять и уйти. Но… Но я была настолько подавлена, что иного выхода уже не видела. К тому же, по своей наивности и глупости была совершенно уверена, что второго раза у меня никогда не будет. Если бы я могла знать тогда! А впрочем… Короче, она сделала мне этот самый укол. Аллочка, миленькая, страшно это сейчас вспоминать, но мне понравилось. Я сделалась как пьяная, все мои проблемы вдруг перестали казаться жуткими и страшными, а превратились в сущие пустячки. Мне было очень радостно и как-то светло на душе. Я вдруг ощутила в себе огромную уверенность в том, что все у меня с этого момента будет только хорошо.
Откровения Биксы как бы открывают Бекасу глаза. Он что-то для себя начинает понимать.
Бекас. (обращаясь к Игле) Слушай, так ты что? На пару с Крахом отрабатывалась?! Ну, ты, в натуре, даешь! Ты же вроде тоже, того, через Коляна-то прошла.
Биксу слова Бекаса задели за живое.
Игла. А тебе-то какое собачье дело, через кого я прошла? Да, был грех, сваляла дурочку. Только герыч все по своим местам быстро расставил. И не меня твой дуболом Колька прокачивал, а я его по-полной использовала. И не только его! Бекасик, ведь и ты на меня отрабатывался! Удивлен? Не надо, миленький, не удивляйся. Это по моим наколкам ты хаты со своим друганом потрошил. А я с этого всегда при дозе была. И девок своих Коленька не только с твоей помощью, но и через меня на иголочку-то подсаживал. И через это я многое имела.
Игла кивает головой в сторону Биксы с презрительной ненавистью
Игла. Пока вот эта мышь серая нам все не испортила. Твой Колька Крах, вонючка американская, взял да влюбился в эту дуру. Козел!
Бикса, уходя от своих грустных мыслей, продолжает.
Бикса. Потом мы с Иглой каким-то образом оказались у цыган…. Мама-Роза…Она мне показалась такой милой и доброй женщиной. С такой заботой ко мне отнеслась! Целый чек даром отдала. Чуть ли не силой его взять меня заставила. Я и взяла…. Только Коле он уже не достался. Мне самой так захотелось снова получить ту радость, тот восторг и кайф, который я испытала после укола Иглы. И я это сделала! Был и кайф, и улет, и сон. Ах, какой сон я видела, Аллочка, какой дивный сон приснился мне в эту ночь! Но, увы, все кончается. И кончилась ночь, и наступило утро. А утром я со страхом поняла, что без дозы мне не жить. Я вдруг почувствовала каждую свою клеточку. И каждая клеточка криком кричала: «Дай!» Мои ноги сами принесли меня к дому, где мне вчера было так хорошо, и где меня так понимали. Но, то было вчера. А сегодня все было уже по-другому. Нет, мне в дозе не отказывали, а даже наоборот – бери, сколько хочешь, но либо плати, либо отрабатывай. Когда же я спросила, что нужно сделать, чтобы получить дозу, то эта самая мама-Роза предложила прямым текстом такое, от чего мне стало просто дурно.
Я, конечно же отказалась, за что меня тут же, зверски избили и выкинули. Теперь-то я понимаю, что меня просто ломали. А тогда, в тот самый момент, я ничего лучшего не придумала, как пойти к Николаю и все ему рассказать. На что я рассчитывала и что хотела получить – не знаю. Мой Коля, который еще вчера так красиво говорил мне о своей любви, просто стал меня молча бить. Он бил меня как-то зло, с ненавистью. И чем злей он это делал, тем легче мне становилось.
Его реакция подсказала мне, что надо делать. И я это сделала. Я взяла и убила себя.
Алла, не перебивая, слушает Биксу, сильно переживая и жалея ее.
Бекас вдруг окончательно все понимает, и от этого прозрения ему становится как бы не по себе.
Бекас. (Игле) Так ты говоришь, что Крах влюбился в эту сявку? Видно, ты права! В тот момент, когда мы с ним сварились и поставились, он меня, своего лучшего кореша, в крысятничестве обвинил.
Игла. (с издевкой) Бекасик, это на тебя так похоже! Сдается мне, что ты рожден был крысой.
Бекас. (без злобы, отрешенно) Дура ты. Одно дело кинуть тебя или лоха какого, это, вроде как, по кайфу. Но друга кинуть, а тем более скрысятничать – прости, я на такое не способен. Впрочем, это теперь неважно. А знаешь, почему? Ты сейчас, Иголочка, от смеха просто уделаешься. Нет, правда! Он, друган твой, или бой-френд, или подельник твой, или просто, прости, козел – меня вчера убил.
Игла со страхом смотрит на Бекаса. Она что-то для себя начинает понимать.
Игла. (Бекасу) Как это, убил?
Бекас. (спокойно Игле) Просто, Иголочка, очень даже просто! Он, урод твой, сперва к чему-то придрался. Я тогда еще удивился, уж, не обкололся ли он? А потом, обвинив меня в том, что я у него чек, якобы спер, взял нож со стола и пырнул им меня. Теперь-то понятно, что он, дебил конченный, за любовь свою долбанную на мне отыгрался.
Только мне от этого не холодно и не жарко по той причине, что я - уже точно покойник.
Игла от этих слов напрягается еще сильней. До нее тоже доходит что-то страшное, и она с жутким криком бросается на решетку клетки.
Игла. Не хочу! Я жизнь люблю! Как я люблю жизнь! Не хочу… Жить! Жить! Жить!
Она кричит и медленно сползает на дно клетки. Ее начинает элементарно ломать. Бекас хочет помочь Игле, но его тоже ломает. Кислый, смотрит на все происходящее с нервной улыбкой, затем начинает смеяться. Смех его становится все злее и злее. Его тоже начинает ломать и он впадает в наркотическую ломку. Ломать начинает и Биксу и Аллу. Боль, стон, жуть…Юрий сначала на все это смотрит спокойно, но ломка начинается и у него. Именно в этот момент из-за сцены слышится спокойный и решительный голос
Голос. Море волнуется раз! Море волнуется два! Море волнуется три! Душа наркомана, замри!
Все на сцене замирают в тех позах, в которых застает их этот властный голос. Затем все тот же голос произносит решительно и твердо
Голос. Ты!!!
Вздрогнув, как от хлесткого удара, Игла выходит из клетки, берет папку и начинает читать.
Игла. Я росла в благополучной семье. Правда, я с детства хорошо помню, как мой отец выпивал. Это было редко, но метко! Обычно это заканчивалось ссорой: мама не разговаривала с папой и нас настраивала против него. Потом они мирились, и все было нормально до поры до времени. Маму я помню чуть-чуть выпивающей только лишь по праздникам С малых лет я занималась спортом – лыжными гонками. В нашей команде никто не пил и, тем более, не курил. Когда я стала постарше, родители мне разрешали по праздникам выпивать немного шампанского или пива. Только такое было не часто. И я чаще отказывалась. Мне почему-то не нравилось ни шампанское, ни пиво. Мой папа сам бросил сначала курить, а потом и пить (он теперь пива даже не пьет).После восьмого класса я перешла в другую, более престижную школу-гимназию, и бросила спорт. В новом классе училась молодежь, очень отличающаяся от моих бывших одноклассников. Дети все из обеспеченных семей, и им не в диковинку были сигарета во рту и рюмка в руках.
Голос за сценой. Внимание!
Все, в том числе Игла, встают по стойке «Смирно!» и замирают.
Голос за сценой. Делай - раз!
Все по этой команде принимают абсолютно одинаковую бессмысленную позу и замирают.
Голос за сценой. Делай – два!
Все меняют позу по команде и вновь замирают.
Голос за сценой. Делай – три!
Снова все меняют позу.
Голос за сценой. Замри!
Все замирают до следующей команды.
Голос за сценой. Ты!
Игла приходит в себя и продолжает читать
Игла. Я им невольно завидовала. Родители это заметили и стали меня одевать по последней моде. Как-то раз мои одноклассницы после занятий пригласили на вечеринку. Там было мне все интересно и очень весело. И на этой вечеринке я впервые уже сознательно попробовала и курево и водку. Меня все это так затянуло, что я стала меняться прямо на глазах. Вот только не могу вспомнить, как мои родители отреагировали на это в первый раз. По-моему, им уже тогда до меня было, как до лампочки, и они замечали только то, что им хотелось замечать. Я стала вульгарно краситься, носила только дорогую одежду, ходила в бары и на дискотеки. На меня стали обращать внимание более старшие ребята, и мне это все больше нравилось. В одиннадцатом классе я попробовала травку, и спиртное отошло на второй план.
После школы я ушла из дома и все лето прожила на даче у подруги. Но родители нашли и простили. Меня устроили учиться в комерческий институт. Только учеба меня давно перестала привлекать. Я привыкла веселиться и брать от жизни все, что она мне давала. А давала она уже много чего.
У меня появился богатый молодой человек. Он мне ни в чем не отказывал.
Однажды на дискотеке я познакомилась с двумя девушками, они были старше меня и выглядели шикарно. После дискотеки мы пошли в ночной бар. Хорошо посидели. У девушек было очень много денег. И одна из них сказала мне, что приятное надо совмещать с полезным. И что, если мне все это нравится, я могу работать с ними.
Голос за сценой. Внимание!
Все, в том числе Игла, встают по стойке «Смирно!» и замирают.
Голос за сценой. Делай - раз!
Все по этой команде принимают абсолютно одинаковую бессмысленную позу и замирают.
Голос за сценой. Делай – два!
Все меняют позу по команде и вновь замирают.
Голос за сценой. Делай – три!
Снова все меняют позу.
Голос за сценой. Замри!
Все замирают до следующей команды.
Голос за сценой. Ты!
Игла приходит в себя и продолжает читать
Они занимались тем, что знакомились с пьяными мужчинами, а потом, подсыпав им клафелина, отрубали их, и все деньги становились их легкой добычей. Меня это заинтересовало, тем более что ничего опасного в этом не было, так как существовала охрана – трое парней. Так я попала в преступную группировку. Денег у меня было так много, что я даже стала копить на машину. Институт я за ненадобностью бросила. С родителями была в постоянном вялотекущем конфликте. Только все кончается, и летом наша компания распалась. Все разъехались по разным городам. И все. Нами заинтересовалась милиция. Я уехала жить на дачу к той же подруге. Перед этим я вдрызг разругалась со своим бой- френдом и осталась совершенно одна. Потом меня снова нашли родители и, как всегда, увезли домой в город. В городе я встретила своего старого знакомого Николая Крахова. Коля пригласил меня в кафе обмыть нашу встречу. За бутылкой он мне раскрыл свою душу. Оказалось, что он недавно снова вдрызг разругался со своей мамашей и вообще его достала такая долбанная жизни, поэтому он в глухой завязке, и сейчас ему нужно женское внимание и поддержка. Он меня просто умолял пожить вместе с ним. Так сильно умолял, что мне его стало жалко, и я согласилась. Как наркомана, я его совершенно не боялась, так как уже имела опыт общения с ними, но сама я еще колоться не пробовала. Я стала жить у него, и у нас все было хорошо. Я даже перестала пить, потому что Коля мне это запретил. Родители были сначала против, но потом смирились, заметив, что я перестала выпивать. Их это вполне устраивало. Папа вновь меня устраивает на учебу в институт и я вроде даже начинаю учиться.
Голос за сценой. Внимание!
Все, в том числе Игла, встают по стойке «Смирно!» и замирают.
Голос за сценой. Делай - раз!
Все по этой команде принимают абсолютно одинаковую бессмысленную позу и замирают.
Голос за сценой. Делай – два!
Все меняют позу по команде и вновь замирают.
Голос за сценой. Делай – три!
Снова все меняют позу.
Голос за сценой. Замри!
Все замирают до следующей команды.
Голос за сценой. Ты!
Игла приходит в себя и продолжает читать.
Но случилось страшное. Коля сорвался. Колоться он начал каждый день, и если не было дозы, то его страшно ломало. Иногда я находила ему наркоту, но по-прежнему сама не употребляла.
Однажды я поругалась с родителями. У меня была жуткая истерика! И Коля предложил мне наркотик. Сначала я, как могла, отказывалась, но он настаивал, и я сдалась. Потом-то я поняла, что Коля меня целенаправленно подводил к наркотику, что я у него не первая такая идиотка и полная дура, которую он, таким образом, садит на иглу, и потом использует по полной, как «дойную корову». Я согласилась, и он сам поставил мне первый укол. Что странно, но мне с первого раза понравилось я испытала такой улет, что стала употреблять наркоту каждый день. Коля и его друзья начинают меня предупреждать, что меня может начать «ломать». Но я утешала себя и их тем рассуждением, что у меня сильная воля и, в крайнем случае, я легко соскочу. Но со временем я стала замечать, что без наркотиков просто не могу жить чисто в психологическом плане. Наркотики давали мне в то время очень многое: и учиться, и жить семейной жизнью. Я была веселой жизнерадостной, с родителями наладились отношения, папа даже помогает нам деньгами. Но, в конце концов, я начинаю чувствовать «ломку». Меня, однако, и это не пугало, так как я имела на счету немалые сбережения, да и золота хватало. Так я стала наркоманкой, которой каждый день требовалась доза и даже не одна.
Голос за сценой. Делай - раз!
Все по этой команде принимают абсолютно одинаковую бессмысленную позу и замирают.
Голос за сценой. Делай – два!
Все меняют позу по команде и вновь замирают.
Голос за сценой. Делай – три!
Снова все меняют позу.
Голос за сценой. Замри!
Всезамирают до следующей команды.
Голос за сценой. Ты!
Игла приходит в себя и продолжает читать
Жизнь у меня стала однообразной. Я вставала, кололась, шла на учебу, там тоже кололась, приходила домой и ехала за наркотой, и так каждый божий день. В конце концов деньги у меня закончились, а колоться нужно было ежедневно как мне так и Николаю. Поэтому Коля начинает воровать, это было для него привычным делом. Воровать вместе с ним начинаю и я. Летом мы с Коляном вляпались по-полной. Я отделалась легким испугом, потому что попала под амнистию. А Николая отмазала его мамаша, очень крупная какая то столичная шишка и ему дали всего год условно. Наученная горьким опытом, сама на кражи я ходить перестала, но научилась грамотно их готовить. А квартиры потрошил уже Николай со своими друзьями. Таким образом, я всегда имела свою дозу. Когда родители узнали, что я наркоманка, они меня сразу же положили в больницу. Только все это было бесполезно, наркотик полностью поглотил меня всю с головой. Пока я парилась в нарколожке, Николай куда то исчез. Впрочем, мне он в тот момент мало интересовал. Меня сжигала одна но пламенная страсть – героин. Последний год я жила как в замкнутом круге: больница, срыв, наркотическая жизнь, и родители снова кладут в больницу. За год я лечилась семь раз. А тут совсем неожиданно на моем горизонте появляется Николай. Естественно, все у нас покатилось по-накатанной. Помимо краж Коля вновь стал влюблять в себя всяких дурех, подсаживая их на наркоту. Так что героина у нас был в полной мере. И все было хорошо, пока Колька-дурак не влюбился в последнюю дуреху. И меня, по этой причине, он просто-напросто выставил за дверь. Для себя я уже давно поняла, что я бессильна против наркоты. Несколько раз хотела умереть, но меня спасали. А здесь я как-то вдруг совершенно обессилила. Мне стало тошно и противно жить. Все обрыгло, а душа, которую я, как бы, даже не чувствовала, захлестнула меня такой лютой болью, что моя последняя попытка уйти из жизни увенчалась успехом Я вчера убила себя. Как? Просто взяла и поставила «золотой укол».
Голос за сценой. Внимание!
Все, в том числе и Игла, снова встают по стойке «Смирно!» и замирают.
Голос за сценой. Делай - раз!
Все по этой команде принимают абсолютно одинаковую бессмысленную позу и замирают.
Голос за сценой. Делай – два!
Все меняют позу по команде и вновь замирают.
Голос за сценой. Делай – три, замри!
Все опять меняют позу и замирают. Игла при счете «три» приходит в себя, возвращается в клетку и тоже замирает.
Голос за сценой. Рассыпсь!
Все, как подкошенные, падают на пол клетки
